Вчера мы вызвали перед своей душой тот мир, куда проникает тот, кто применит к себе методы развития человека в сверхчувственные миры, причем мы обратили внимание на то, что существует известная ступень развития, на которой для человека начинает жить и быть одухотворенным все, что прежде выступало перед нами во внешнем мире как тепло, воздух, вода, и мы сказали, что в тайноведении это называется вживанием в мир стихийных богов или стихийных духов. Я прошу тех, которые уже более долгое время занимались теософией, хорошенько взвешивать каждое слово, которое здесь говорится, и помнить, что слова употребляются не приблизительно, но совершенно точно. Я не сказал элементарные духи, но стихийные духи, и всегда здесь (то есть в этих лекциях) говорится только о том, что называется в данном месте.

Сегодня наша задача будет состоять в ознакомлении с некоторыми особенностями, представляющимися исследователю высших миров, а, следовательно, также тому, кто мало-помалу находит доступ в эти высшие миры. Здесь прежде всего следует обратить внимание на то, что при восхождении в сверхчувственное к нашему обыкновенному миру, воспринимаемому нашими чувственными глазами, вообще переживаемому нашими чувственными органами, присоединятся другие миры, из которых прежде всего должны быть названы два мира, стоящие за миром воспринимаемым чувствами и постигаемым рассудком, и должны быть названы некоторые выдающиеся характерные особенности, могущие показать отличие нашего обыкновенного мира и двух ближайших высших миров. Ближайший мир, скрывающийся за нашим миром, называется астральным миром, а тот, который скрыт еще глубже за ним, мы обозначаем на нашем языке обычно как мир деваканический. Можно было бы также астральный мир определить как страну или мир душ, а деваканический мир — как страну или мир духов. Желая узнать одно из многих отличий, имеющих для нас значение при наших последующих рассмотрениях, мы можем сказать: в физическом мире господствует один из всеобъемлющих законов, называемый законом возникновения и прехождения. Везде в нашем физическом мире мы находим смену рождения и смерти, возникновения и прехождения (возникающего и преходящего). Рассмотрите везде, где вы хотите, наш физический мир. Именно для его высших существ характерно то, что они рождаются и умирают в физическом мире. В призрачном постоянстве физического мира человека больше всего обманывает то, что принадлежит к низшему царству природы: мертвое царство камня. Но это только так кажется. Достаточно долгое время наблюдая физический мир минералов, мы увидим, что и в нем также имеет значение закон возникновения и преходящести.

Исследователю астрального мира прежде всего открывается то, что столь же выдающимся признаком, как возникновение и прехождение в физическом мире, здесь является свойство превращаемости, метаморфоза, преобразования. В астральном мире мы имеем дело с подвижными образованиями, с образованиями, превращающимися одно в другое так, что они могут быть то тем, то другим. Уже астральное тело человека, ближе всего лежащее к нам из астрального, видимое для ясновидящего как некоего рода аура, подобно волнующемуся облаку окружающая физическое тело человека, уже оно обладает свойством постоянной изменчивости. Почти в каждое мгновенье окружающее и проникающее человека астрально-аурическое облако является уже другим, смотря по тому, развивает в себе человек высшие или низшие желания, переживает он более дикие, бурные или спокойные страсти, таит в себе те или другие мысли. Смотря по тому, каковы импульсы его воли, в этом аурическо-астральном облаке появляются самые разнообразные образования и включения, а так как в душевной жизни человека постоянно возникают и отливают те или иные мысли, то это астральное облако бывает несколько другим в отношении своей формы и цвета, хотя некоторый основной признак, скажем некоторый основной цвет, все же остается постоянным в астральной ауре каждого человека, соответственно его характеру и его более или менее постоянным характерным чертам. Так уже в астральном теле человека мы имеем нечто, изменяющееся в самом себе. Вчера наше внимание было обращено на то, что те же самые существа, прежде всего выступающие перед человеком, — когда он начинает переживать астральную область как нечто видимое, когда он приходит к просветлению и для него становится познаваемым астральное, — те же самые существа, смотря по тому, насколько человек подготовлен, могут выступать перед ним как добрые или злые. Так велика способность превращения того, что не нисходит до физического плана и остается в областях высших миров, спускаясь лишь до астрального плана, где оно только и может быть видимо, что оно может превращаться из добра в зло, из света в мрак. Т.о., в этом мире мы имеем метаморфозу, способность превращения.

В деваканическом, т.е. в собственно духовном мире, выступает некоторое, хотя и относительное, постоянство, устойчивость. Поэтому, например, самая внутренняя сущность человека, желая сохраниться, желая продлиться от одного воплощения на физическом плане до другого, должна пройти через деваканический мир, ибо лишь деваканический мир имеет свойство, если не вечного, то все же некоторого относительного постоянства.

Следовательно, возникновение и прехождение есть главная особенность физического мира, превращение из одной формы в другую есть особенность астрального мира, постоянство же есть особенность деваканического мира. Прежде всего мы должны уяснить себе, что материалы для построения человека взяты из этих миров, что человек построен из этих миров. Физический мир лежит перед ним прежде всего. В другие миры он проникает через так называемое посвящение или инициацию, т.е. через развитие вверх к ясновидению. Лишь тогда познает он то, что скрывается от него в обычном мире, но что так же действительно, как действителен этот обычный мир.

Теперь мы должны узнать еще нечто другое. В прошлый раз мы сказали, что на известной ступени развития в стихии огня или тепла перед нами выступает нечто живое, нечто проникающее огонь жизнью, или, по отношению к воздуху, проникающее жизнью воздух. В обыкновенной жизни каждый раз, когда выступает внешняя оболочка, некоторое выражение какой-нибудь вещи, какого-нибудь существа, само это существо скрывается от человека в высшем мире. На физическом плане человек знает физический огонь. Познавая на физическом плане физический огонь, — выражение известных духовных существ, живущих в огне, — для познавания самих этих существ, человек должен подняться от физического плана в высшие миры. Иногда мы находим в том же мире, на том же плане тех существ, в которых лежит причина и первоисточник явления на другом плане. Например, первопричину и первоисточник огня можно найти, лишь поднявшись от физического плана к ближайшему высшему плану, ибо соответствующие существа посылают вниз, на низший план, свое выражение, удерживая свою сущность на высшем плане. Это касается не только явлений, выступающих перед нами, так сказать, на внешнем ковре физического мира. Боги огня, боги воздуха, воды и земли сокрыты от физического плана и находятся в высших мирах, посылая вниз, в физический мир, свои выражения. Но это касается не только выступающего перед нами, вне нас, но также всего, что в нас самих живет на физическом плане. Ибо на физическом плане для нас живут не только явления внешнего мира, не только многоцветный, богатый звуками, исполненный запахами и вкусами мир, но на физическом плане в нас живут прежде всего также наши чувства, ощущения, мысли. Все, чем является человек в данном воплощении, в этой инкарнации, живет на физическом плане, что бы это там ни было. Мы должны уяснить себе это. Так что, следовательно, каждое чувство, которое мы ближайшим образом переживаем, переживаем между рождением и смертью, есть явление физического плана, каждая мысль, которую мы постигаем, каждая идея. И подобно тому, как за внешними явлениями, красками, звуками, запахами и т.д., или — как говорим мы в тайноведении — за огнем, воздухом, водой и т.д. стоят божественно-духовные существа, так и за нашими ощущениями, чувствами, за всем нашим душевным миром живут божественно-духовные существа. Весь наш душевный мир скрывает за собою божественно-духовных существ. И то, что мы обычно переживаем внутри физического мира как наше «Я», как нашу Самость, не есть еще то, что мы называем своим высшим «Я». Наше высшее «Я» находится в высшем сверхчувственном мире. Наше высшее «Я» живет за нашим чувствами и ощущениями. Поэтому в истинном смысле это высшее «Я» переживают лишь путем развития вверх, в сверхчувственные миры. Там оно открывается в совсем ином образе, чем в физическом мире. Я хотел бы на особом примере показать вам отношение обыкновенного, живущего на физическом плане «Я» человека к его высшему «Я» и хотел бы сделать это применительно к нашим современным условиям, ибо видящий в духовных мирах знает, что эти вещи меняются в ходе времен, что они не всегда одинаковы. Например, всякий, совершивший проступок, причинивший зло другому человеку, может в самом себе пережить то, что мы называем угрызениями совести, и мы приходим здесь к особому душевному переживанию, обозначаемому словом «СОВЕСТЬ». Все вы знаете, что в обыденной жизни словом «совесть» обозначается род внутреннего голоса, побуждающий человека исправить совершенный поступок. Большинство людей за всю свою жизнь редко задумываются о сущности этой совести. Они останавливаются на том, что говорят себе: совесть есть нечто такое, что чувствуется; возникает внутреннее чувство, что совершенный проступок должен быть снова исправлен, что-то мучит душу, если этот проступок не исправлен. На физическом плане для человека совесть есть прежде всего внутреннее, душевное переживание. Если же вы спросите об этом ясновидящего, то он должен будет произвести следующее наблюдение: он наблюдает совершившего поступок, наблюдает в отношении того, что физически невидимо, в отношении его жизни в астральном мире. И тот, кто внутренне в себе самом переживает угрызения совести, бывает для ясновидящего окружен странными астральными образами, которых не было прежде, когда в душе не было упреков совести. Все, что, так сказать, шевелится в совести и только чувствуется душой, живущей в физическом мире, является для ясновидящего наблюдения в виде известных образов, носящихся вокруг человека, живущих в его окружении. И если мы спросим себя: как представляется ясновидящему исследованию возникновение этих образов, — тогда представится следующее: допустим, что кто-нибудь совершил такой проступок, тогда ясновидящий может видеть, как из мыслей, повлекших за собой этот проступок, образуются, — как мы их называем, — мысле-формы. Все, что человек думает, чувствует и ощущает, живет в его астральной ауре как форма, мысле-форма, ощущение-форма и чувство-форма. Ясная мысль может быть видима в остро очерченной мысле-форме, как бы парящей вокруг человека, также грубая, нечистая мысль или та, или иная страсть, все это суть образы, окружающие человека. Когда человек причиняет зло другому, он думает и ощущает то или иное. Тогда эти мысле-формы выступают из него. Они находятся в его окружении, но не остаются мысле-формами, это является существенным и важным. Они не остаются как нечто, отделившееся от человека, но эти мысле-формы, которые всплывают из возникающих угрызений совести, находят пищу из известных миров, из известных планов. Как ветер бушует в представившемся ему тогда пустом пространстве, так в этих мысле-формах, выделенных благодаря угрызениям совести, будут бушевать известные существа из определенных миров, и, собственно, мысле-формы человека наполняются тогда жизненной субстанцией из определенных миров. Своими мысле-формами человек дал повод к тому, чтобы теперь вокруг него жили другие существа. Эти существа поистине суть то, что мучит в угрызениях совести. Если бы их не было, нас бы не мучили угрызения совести. Лишь в то мгновенье, когда человек почувствует этих существ, проникших в его собственные мысле-формы, лишь тогда начинаются гложущие, пожирающие мучения совести.

На этом примере вы можете теперь видеть, что перед ясновидящим наблюдением лежит совсем иная реальность, чем перед неясновидящим. Для неясновидящего наблюдения совесть есть лишь внутреннее переживание, для ясновидящего — совесть есть некоторое количество существ, окружающих человека, некая духовно-астральная реальность около него. Почему же человек не видит этих только что описанных мною существ, возникающих оттого, что известные духовные существа окутывают себя его собственными мыслями, как покровами, как оболочками? Почему в обыкновенной жизни человек не видит этих существ? Он не видит их именно потому, почему он не видит, например, богов или духов огня. Он видит на физическом плане физический огонь. За физическим огнем скрывается то, что есть в огне божественно-духовного, и он должен сначала проникнуть через огонь в высшие миры, если он хочет увидеть божественно-духовное в огне. Точно так же человек должен ясновидяще проникнуть совесть, желая узнать богов или духов совести, желая познакомиться с мучающими, живущими ближайшим образом на астральном плане существами, возникшими так, как я только что вам описал.

Те из вас, которые сличат факты, упоминаемые в различных циклах и лекциях, выведут здесь заключение, которое хочу теперь вывести я сам. Ведь вы знаете, что душевная жизнь человека изменилась в ходе периодов времени. Все вы знаете этот факт из моих различных лекций. Все вы знаете, что описываемое нами теперь как человеческое сознание является иным, чем, например, сознание древнего индуса в первую культурную эпоху послеатлантического времени, что в Атлантическую эпоху сознание также было другим. Все вы знаете, что человеческое сознание развилось из первоначального смутного ясновидения в нынешнее бодрственное ясное дневное сознание физического плана. Чем дальше идем мы назад в развитии, тем больше находим мы людей, обладающих первоначальным примитивным ясновидением. Нам совсем не нужно идти слишком далеко назад, всего лишь на несколько тысячелетий, и мы найдем много народов, которые видели не только физический огонь, но были в состоянии за этим огнем видеть стихийных духов огня. Человеческое сознание мало-помалу развилось так, что высший мир закрылся перед человеком, который был ограничен физическим миром. Это опять-таки касается не только внешнего мира, не только ковра чувственного мира, развертывающегося вокруг нас, но также психической душевной жизни человека. Теперь можно вывести заключение: если ты, называя нам такое явление, как совесть, утверждаешь, что современный ясновидящий вместо того, что называется совестью, видит вокруг человека астрально-духовные образы, то предки нынешних людей видели эти астрально-духовные образы. Они были ясновидящими и, следовательно, должны были видеть то, что теперь видит ясновидящий. Да, так же, как огонь скрывает духов огня, так человеческая совесть — этот внутренний голос, как мы ее называем, — скрывает ближайшим образом мир, который я сейчас описал, мир терзающих, гложущих духов совести. Итак, в древности для людей должно было быть зримым то, что я сейчас описал, как некоторое астральное явление. Тогда условия были таковы, что люди не могли бы еще иметь внутренней совести. Это еще не развилось, у наших предков не было того, что мы называем душевным явлением совести, но зато они видели то, что теперь видит лишь ясновидящий в астральной оболочке, между тем, как в наше время, когда люди ощущают внутренний голос совести, они закрывают внешних духов совести.

Я намеренно привел этот пример, так как на нем можно как бы осязать руками подтверждение данного факта. Можно совершенно точно указать момент, указать внешне, исторически, когда свершился переход от видения человеком внешних духов совести к пробуждению ее внутреннего голоса. Этот момент можно указать совершенно точно. А именно, вам нужно мысленно просмотреть «Орестею» Эсхила и сравнить ее с той же темой у греческого трагика Еврипида, жившего лишь немногим позднее. Тогда, в переходе от Эсхила к Еврипиду, на продолжении нескольких десятилетий, вы найдете исполнение и утверждение того, что я только что вам рассказал. Посмотрите на Ореста Эсхила. Вызовите перед своей душой то, что там приблизительно происходит. Агамемнон возвращается домой после войны и умирает от руки изменившей ему жены. Его сын Орест, бывший в отсутствии, возвращаясь домой, мстит матери. Он мстит за смерть отца, ибо даже бог, т.е. голос одного из почитаемых богов, побуждает его к этому. Он мстит в согласии также с народным чувством того времени. И действительно, народ говорит, что он поступил правильно, что он совершил только справедливое. Он же видит, как следствие совершенного матереубийства, приближающихся к нему Эриний, богинь мести. Эринии, мифологические богини мести, суть не что иное, как образное выражение того, что я вам сейчас описал как факт ясновидящего исследования. Попытайтесь теперь рассмотреть эту старинную драму, не встречаетесь ли в ней с тем, что вы можете обозначить современным словом совесть. В древности не было даже слова для обозначения того, что мы называем совестью, как это могут доказать и исследователи: ни в одном языке древности нет этого слова. — Сравните теперь тот же самый сюжет, взяв его у поэта, работавшего над ним несколько десятилетий позже, у Еврипида. Тогда вы не найдете больше Фурий, Эриний, тогда вы найдете человека, внимающего внутреннему голосу совести, тогда вы находите у Ореста уже совесть. За этот малый, вполне обозримый промежуток времени, совершается развитие совести. Прежде, в ходе человеческого развития ясновидящее наблюдение было столь сильным, что люди имели совсем другое ощущение от совершенного дурного поступка, чем впоследствии. Ясновидящий глаз еще бодрствовал, он видел в своем окружении то, что я вам описал. В Греции это называлось Эриниями. Какое же ощущение возникало теперь в его внутреннем, когда он постоянно имел перед собой это видение Эриний? В его внутреннем возникало ощущение, вполне отвечавшее особенностям астрального мира, — потребность превратить, метаморфозировать образы, бывшие вокруг него. На астральном плане господствует способность превращения. Если человек погашал свое дурное дело, превращал его в доброе, тогда мифологические Эринии превращались в благорасположенных Эвменид. Здесь вы имеете способность превращения. Там, следовательно, было нечто, переживаемое человеком так, что он говорил себе: я совершил дурное дело. Ужасно то, что я вижу теперь в астральном мире. Оно должно быть превращено, я должен совершить то, что повлечет за собой метаморфозу. Тогда существовала несомненная связь человеческого поступка с тем, что было в окружении. Внутреннего голоса совести не было еще совсем. Все в мире развивается, также и внутренняя душевная жизнь. Так развилось и то, что мы называем совестью. Было бы ошибкой, уйдя на тысячелетия в прошлое, искать там то же, что теперь живет в душе, как само собой разумеющееся явление. Более того, когда в данной области должно совершиться изменение, это происходит довольно быстро. Как растение растет лист за листом и потом как бы одним скачком переходит к цветку, так это постоянно бывает в духовном развитии. Неразумные слова, будто природа не делала скачков, не верны. Природа постоянно делает скачки, в решительные моменты всегда совершается скачок. Как в растении от зеленой листвы есть скачок к цветку, так и в духовной жизни мы можем постоянно наблюдать такие скачки. Целые века и тысячелетия идет медленное и постепенное развитие вещей, но потом все совершается так быстро, как это свершилось в 5 веке до Р.Х., когда более ранний писатель не упоминает еще в своей драме о совести, между тем как писатель, живущий всего несколькими десятилетиями позднее, упоминает о ней первый раз и имеет тогда слово для того, что мы теперь называем совестью. С этим опять-таки связана для человека потеря ясновидящего наблюдения духов совести — Эриний. Это те же духовные существа, перед которыми встает наше внутреннее переживание совести, подобно тому как перед богами или духами огня встает внешнее выражение огня.

Итак, мы видим, что мы, так сказать, в двух направлениях доходим до берега переживания на физическом плане. Одно из направлений, это когда мы, рассматривая вокруг себя ковер чувственного мира и явления внешнего мира красок и форм, приходим к черте, за которой лежат внешние боги, внешние духовные существа. Но, войдя в свое внутреннее, рассматривая явления совести, памяти, явления жизни, чувства, мысли и воли, мы должны так же в этих явлениях наблюдать ближайшим образом нечто совершенно подобное внутреннее, как мы наблюдаем огонь, воздух, воду и землю. Эти вещи встают и закрывают духовное, находящееся за ними. Проявившись как голос человеческой души, как внутреннее переживание на физическом плане, совесть встала перед миром Эриний и Фурий, закрыв его для наблюдений человека. Только рассматривая с такой точки зрения историческую жизнь человечества, мы можем понять это. Люди совсем не поймут совершившегося, если они не сумеют наблюдать становления, развития вместе с так называемыми оккультными фактами. Мы имеем, следовательно, богов или духовных существ, стоящих за красным и синим, за звуком, за внешним запахом и т.д. Богов, живущих, так сказать, во внешнем мире, окружающих нас и закрытых от нас, как покровом, всем, что мы видим, слышим и постигаем рассудком. Но мы имеем также богов, лежащих за тем, что мы называем жизнью души или чувства. Здесь совершенно справедливо спросить: как относятся друг к другу эти два духовных царства, в каком отношении стоят они друг к другу?

Если мы хотим понять это, мы должны снова вызвать перед своей душой то, что нам уже известно. Все вы знаете, что человеческая природа состоит из четырех членов: из физического тела, эфирного, астрального и «Я», — что эта четырехчленность человеческой природы должна быть отнесена ко всему возникновению, ко всему становлению человека. Мы знаем, что человек, если рассматривать его как целое, получил свое начало не на Земле, но что этой Земле предшествовали другие воплощения. От Земли мы смотрим назад на ее прошлое воплощение, которое мы называем старой Луной. Далее мы смотрим на еще более ранее воплощение Земли, на старое Солнце, и еще дальше назад — на старый Сатурн. Так что мы говорим, что прежде, чем возникла наша Земля, в мире существовало древнейшее планетарное образование, называемое старым Сатурном. В то время на старом Сатурне возник самый первый зачаток нашего физического тела. На старом Солнце к нему присоединилось эфирное тело, на старой Луне — астральное тело, и только на Земле в трехчленную природу человека вошло «Я». Так что зерном нашего физического тела мы обязаны старому Сатурну. Зерном нашего эфирного тела — старому Солнцу. Зерном нашего астрального тела — старой Луне, и зерном нашего «Я» — самой Земле. Таким образом, мы оглядываемся назад на основателей состава человека. Но мы уже знаем из различных лекций, что это развитие шло совсем не так просто, что был когда-то просто Сатурн, потом он превратился в старое Солнце, из последнего возникла старая Луна, а из нее уже Земля, но мы знаем, что развитие носит гораздо более сложный характер. Если мы скажем себе прежде всего: был некогда старый Сатурн, он превратился в старое Солнце, а оно в старую Луну, — остановившись сначала на этом, ибо это приблизительно верно для наших условий, мы не можем остаться с этим во время самого лунного развития, непосредственно предшествовавшего нашей Земле. Я обращал ваше внимание на то, что во время лунного развития произошло разделение между Землей и Солнцем (Земля была в то время Луной), иными словами, между Солнцем и Луной. Говоря о Сатурне и о Солнце как о цельных телах, о лунном развитии мы должны сказать: одно тело распадается теперь на два, так что некоторое время сосуществуют старая Луна и старое Солнце. Потом оба они снова соединились, прошли через состояние называемое Пралайя и появились вновь как земное развитие. Во время земного развития разделение имело место два раза. В начале земного развития с самой Землей были связаны те субстанции и существа, которые теперь находятся на Солнце и Луне. Лишь позднее от Земли отделилось то, что теперь живет на Солнце. Тогда Земля осталась с нынешней Луной. Только в более позднее время Луна отделилась от Земли, и Земля осталась между Солнцем и Луной. — Итак, эти три тела некогда были одно: Солнце и Луна образовались из Земли только впоследствии. Спросим себя теперь: в чем же смысл этого разделения в духовной жизни? Оставим первое разделение во время старого лунного периода и рассмотрим деления, имевшие место уже в земном развитии. Совсем так же, как на Земле находит свое развитие человек, так на старом Солнце и через старую Луну находят свое развитие другие существа, которые на Земле не могли бы, так сказать, развиваться вперед, имея другую ступень развития, чем человек, который отделился от Земли вместе с Солнцем. Они не пошли далее вместе с земным развитием, но должны были продолжать свое развитие на другой арене, отдельно от Земли, именно на Солнце, так что в момент отделения от Земли Солнца мы имеем, следовательно, перед собою тот факт, что человек оставляется на Земле, как существо, нуждающееся для своего собственного развития в тех условиях, которые были тогда на Земле. Другие же существа, которые не могли дальше развиваться на Земле, отделили нужные для себя субстанции, образовали для себя обитель Солнца и потом оттуда воздействовали на Землю. Ибо, как солнечные лучи нисходят, освещая и согревая Землю, так ниспадают на нее дела и действия духов Солнца. Физические солнечные лучи суть внешнее телесное выражение дел духовных солнечных существ. Такое значение имело отделение Солнца. Какое же значение имело отделение Луны? И это также уже часто вызывалось перед вашими глазами. Если бы Солнце оставалось связанным с Землей, то существа, которые впоследствии обитали на Солнце, могли бы найти свое настоящее развитие, а человек уже более не мог бы этого. Человек не мог бы последовать вслед за развитием солнечных существ. Он был бы принужден развиваться быстрее, если бы солнечные существа не вышли из Земли и не действовали извне более слабо. Итак, темп развития на Земле был замедлен отделением Солнца. — Но это все еще не был правильный темп развития. Теперь он стал слишком медленным. Человек затвердел бы, превратился бы в мумию, если бы Луна, еще связанная тогда с Землей, оставалась с нею. Если бы Луна в своей субстанции и со своими существами осталась членом Земли, то человек бы не развился как то существо, которым он является теперь, когда он состоит из внешнего физического тела и из внутренней духовной жизни, но затвердел бы, превратился бы в мумию. Оттого, что Луна была связана с Землей, в Земле лежала, так сказать, тенденция к отвердению, высыханию, одеревенению Земли и человека. Мало-помалу Земля стала бы таким мировым телом, из которого возникали бы человеческие образы, подобные мумиям. Луна должна была быть отделена от Земли. Этим была дана возможность установить как раз правильный темп развития, снова известным образом ускорить то, что было слишком медленным. И так образовался человек, в то время как, если бы Солнце осталось с Землей, он был бы побуждаем к такой внешней жизни и внешней подвижности, которых он не мог бы выносить. Если бы Луна осталась с Землей, то человек не был бы ничем побуждаем, он был бы иссушен, от него была бы отнята возможность оживлять себя. Побуждение, получаемое человеком от солнечной жизни, было внешним. Солнце действовало бы возбуждающе на всю человеческую жизнь, без сомнения, в слишком быстром темпе. Как действует Солнце на жизнь полевых цветов, побуждая извне, так и человек, если бы Солнце осталось с Землей, был бы возбуждаем извне ко всякому чувству, мысли и воле, притом с такой быстротой, что он, так сказать, был бы сжигаем на физическом и духовном огне Солнца. Теперь же этот возбудитель, приходящий извне, вышел сам, отстранился и потому стал более слабым и урегулированным. Но сначала он был слишком ослабленным уплотняющими тенденциями самой Земли, и часть этих уплотняющих тенденций должна была быть вынесена в форме Луны. Благодаря этому в развитие Земли и человека вошел новый, оживляющий принцип, который действовал теперь, возбуждая совершенно противоположным образом, чем Солнце. (В то время как солнечное возбуждение действует иначе, а то, что вступает теперь, действует оживляя изнутри.) Вся душевная жизнь на физическом плане, как она переживается на Земле, могла развиться лишь оттого, что человек был спасен от затвердения, от превращения в мумию, благодаря удалению Луны. Вся внутренняя жизнь, вся внутренняя жизненность, все, что мы описали как чувства, ощущения, как совесть и мысль, все эти источники внутренней жизни получили возможность действовать изнутри наружу благодаря отделению Луны от Земли, иначе они были бы побеждены в человеческой природе, они остались бы бездеятельными.

Итак, если вы спросите того, кто ясновидящим взором измеряет наш космос: откуда идет наша способность воспринимать нечто внешнее, видеть или созерцать что-нибудь, все равно через физический глаз или ближайшим образом воспринимать внешнее ясновидяще? — если вы спросите, от чего происходит это, то ответ будет таков: «Это происходит от того, что человек возбуждается к видению тем, что физически или духовно существует на Солнце». Если вы спросите: откуда идут причины внутреннего переживания, причины мышления, чувствования совести и т.д.? Тогда вы должны с благодарностью поднять свой взор к Луне и сказать себе: благодарение существам, взявшим из Земли те субстанции, которые препятствовали внутренней жизненности основ душевной жизни!

Но мы должны искать причины мирового развития не в одном человеке, а также и в духовных существах, принадлежащих к высшим мирам. Не только для человека было благом то, что отделились Луна и Солнце, это было также благом и для тех существ, которые в то время в своем развитии были связаны с человеком. Вместе с Солнцем от Земли отделились духовные существа, сделавшие Солнце местом своего пребывания. Подобно тому как человек не мог бы развиваться, если бы Солнце осталось связанным с Землей, также мало могли бы развиваться на Земле эти существа, если бы не произошло разделения. Они могли развиваться только благодаря тому, что привлекли в Солнце те субстанции, которые в нем и соединились. Там, вдали от уплотнявшихся субстанций Земли, они могли найти условия своего развития. Так смотрим мы вверх, на существа, развивающиеся на Солнце, и говорим: там, наверху, обитают существа, для развития которых было точно так же необходимо Солнце, как Земля для нашего развития. Оставаясь с Землей, эти солнечные существа должны были бы погибнуть. Когда же все совершилось так, как было сказано, эти божественно-духовные существа могли найти возможность ниспослать на Землю свои благодетельные воздействия, т.е. они могли сами развиваться до способности извне соответственным образом помогать существам Земли. Оставаясь на Земле, солнечные боги не были бы ее помощниками. Только после отделения от Земли Солнца, те существа, которые находились на нем, постепенно достигали той ступени, когда они могли стать помощниками Земли, когда через физические лучи Солнца они могли ниспослать людям свои духовные действия. Когда на известной ступени своего развития ясновидящий посмотрит на свет и на другие предметы внешнего мира, он может себе сказать: за тем, что физически выступает передо мной как цвет или звук, находятся существа, которых мы можем рассматривать как солнечных существ. Но эти солнечные существа лишь со временем стали такими, какими они выступают теперь для ясновидящего исследования. Они являются там высокими верхними богами, выступающими для нас, когда мы смотрим вовне себя, вне Майи чувственного мира.

И теперь спросим себя: кто же вызвал другую возможность развития, ту возможность, которая сообщила побуждение изнутри, которая оградила человека от отвердения? — Там должны были быть божественно-духовные существа, вынесшие в нужный момент из земной субстанции субстанцию Луны. Итак, желая выразиться популярно, может быть даже тривиально, мы должны сказать: там должны быть божественно-духовные существа, сказавшие себе в известный момент земного развития следующее (такие существа действительно были): «Мы проследили развитие Земли. Сначала она была существом в пространстве мира, состоявшем из Солнца, Луны и Земли. Три были там соединены в одно». Они смотрели дальше и видели, что есть другие существа, которые не могли бы продвигаться вперед, оставаясь связанными с Землей. Эти наблюдающие существа видели, как солнечные духи, солнечно-божественные существа отделяют Солнце, как они выходят из Земли и находят свое развитие на другой арене. Далее они видели, что теперь человек должен был бы отвердеть, одеревенеть и не сделаться тем, чем он должен был сделаться. Поэтому они сказали себе: мы не можем оставить это на том, что сделали солнечные духи, мы должны сделать нечто другое, мы должны оградить теперь Землю от отвердения. Тогда они выступили и выделили Луну из Земли. Это было совершено известными божественно-духовными существами, оставшимися с Землей и бывшими в известном отношении выше духов Солнца. Последние должны были сказать себе в то время, когда Солнце еще соединялось с Землей: «Мы не находим больше на Земле возможности развития, мы нуждаемся в другой арене». Но другие существа, наблюдавшие существа, могли сказать себе: мы найдем свое развитие также и на Земле. Они предоставили солнечным духам уйти с Солнцем, а сами остались с Землей. Благодаря тому что они остались с Землей, им предоставилась в известный момент возможность сделаться спасителями человеческого развития, извлечь из Земли Луну. Итак, это были, в известном смысле, более высокие боги, более высокие божественно-духовные существа, нежели солнечные духи. Они могли спокойно сказать: «Пусть нас постигнет земное отвердение, мы не уйдем с солнечными духами, мы останемся для того дела, которого не могли бы совершить солнечные духи, а именно: извлечь из Земли Луну. Солнечные же существа должны были оставить ее в Земле». Это были существа, могущие совершить такое дело. И в то время как солнечные духи взяли на себя более благородную субстанцию, они, выделив из Земли субстанцию относительно худшую и сделавшись укротителями и повелителями более дурного, показали свою большую силу. Ибо сильнейшим будет не тот, кто владеет и, может быть, даже немного улучшает их, но тот, кому, удается обратить на добро злых.

Итак, мы видим, что после отделении Солнца в земное развитие вступают божественно-духовные существа, для которых было сохранено высокое, значительное дело. Все царства этих существ, отделивших от земной субстанции Луну, стоят за явлениями нашей духовной жизни точно так же, как духи или боги Солнца стоят за явлениями нашего внешнего наблюдения. Если вы смотрите своими глазами, слушаете своими ушами, понимаете своим рассудком внешние вещи, то вы сможете тогда сказать: за всем, что я вижу, слышу, понимаю рассудком, лежат существа, видимые для ясновидящего, имеющие свое истинное местопребывание на Солнце, живущие на Солнце, отделившиеся от Земли тогда, когда отделилось Солнце. Они лежат за этим. А то, что понимается рассудком, есть Майя, покрывающая это. Это положено вне нас. Оглянемся теперь назад, в свое собственное внутреннее, остановим наш взор на том, что мы называем мышлением, чувством и волей, своим ощущением, на таком явлении, как наша совесть, и это все также суть явления физического плана. Эта внутренняя жизнь стала возможной благодаря тому, что известные духовные существа остались и выделили потом из Земли Луну. К их царству принадлежит все, что лежит за явлениями душевной жизни. И как истинно то, что ясновидящий, смотря через физический огонь и воспринимая за ним духов огня, видит там поистине духа, имеющего своей собственной ареной Солнце, так, взирая через совесть, он видит вышеописанных духов совести. Он воспринимает тогда духовных существ, приходящих из царства духов, выделивших из Земли лунную субстанцию. Именно оттуда идут духовные существа, устремляющиеся, словно в свою оболочку, в мысле-формы, связанные с дурным поступком. Они вообще могут быть более или менее достойными, эти духи, царящие вокруг человека как существа совести, но они проходят из того, другого царства (назовем его предварительно лунным царством), из лунного царства, и они принадлежат духовному царству, которое, в известном отношении, могущественнее, выше солнечного царства.

Из всего характера изложенного вам сегодня мною, вы можете убедиться, что, действительно, божественно-духовные существа, стоящие за нашими духовными явлениями, принадлежат к более высокому царству, чем царство за внешней Майей. Мы имеем двоякую Майю: внешнюю Майю чувственного мира и внутреннюю Майю душевной жизни. За первой стоят божественно-духовные существа, имеющие своим центром Солнце, за Майей нашей внутренней жизни стоят другие существа, принадлежащие к более мощному, к более обширному царству. Тот, кто теперь ясновидяще взирает на вещи, тот действительно знает, что духовные существа, воспринимаемые им, когда он спрашивает себя: что находится за внешним чувственным миром? — приходят совсем с другой стороны, чем духовные существа, стоящие за чувствами, ощущениями, за совестью. Совершенно с другой стороны приходят эти вторые существа. Этих существ, соответствующих, например, совести, греческая мифология называет Эриниями. И посмотрите, как права мифология, говоря: Орест слышит от господствующих там богов, что он совершил доброе дело. Но к нему приступают другие существа, а именно Эринии, и мифология имеет такое ощущение, что это суть существа старейшие, чем существа, которые принадлежат к царству Зевса. Они являются мстящими даже там, где внешние богини солнечного царства (царства Зевса) разрешили и одобрили поступок. Таким образом, перед человеком выступают старейшего духовного рода существа, как бы исправляющие то, что человек предпринял, руководимый и ведомый теми существами, которые отделились вместе с Солнцем. Здесь мы видим поразительный пример того, как мифология древних народов передает то же самое, что теперь может познать ясновидящее исследование.

Соедините все сказанное сегодня, и вы увидите разрешенными многие вопросы, связанные с такими предметами, как вопросы совести. Может быть, многое будет для вас необъяснимо из-за того, что мы рассматривали существ, участвовавших при отделении Луны, некоторым образом, как более могущественных, чем существа солнечного царства. Это разъяснится, ибо вы увидите, как относительно все в высших мирах. Но одно я прошу вас принять наполовину как вопрос уже сегодня, — одно! Мы видели в общей связи, что Земля отвердела бы, одеревенела бы, если бы не произошло отделения Луны от Земли, что душевная жизнь получила свою внутреннюю жизненность благодаря тому, что известные, могущественные существа выбросили Луну из Земли. Без отделения Луны бытие человека отвердело бы, оно стало бы бытием мумии.

Подобные вещи совершаются в развитии не сразу, они совершаются постепенно. Также не сразу сказались благородные воздействия, исходившие от Солнца, они не явились внезапно во всей полноте, но заявляли о себе постепенно. Теперь же я попрошу вас обратить внимание на то, о чем я уже так часто говорил, а именно, что в известный момент земного развития духовное существо, бывшее прежде связанным с Солнцем и называемое нами «Принципом Христа», сошло с Солнца вниз на Землю во время жизни Иисуса из Назарета и соединилось с Землей. Существо Христа проникло в тело Иисуса из Назарета. Здесь мы имеем перед собой совершенно особое явление. Вы не можете ставить это явление в общую связь, в которую мы поставили все сказанное сегодня. Мы сказали: после отделения от Земли Солнца, Земля должна была бы отвердеть, если бы из нее не была выброшена Луна, человеческие существа стали бы мумиями. Это отделение имело значение для большей части земной жизни, но не для всей жизни Земли в целом. Несмотря на отделение Луны и Солнца, в Земле оставалось бы нечто, подлежащее смерти, нечто, обреченное на смерть, на превращение в мумию (впоследствии мы точнее определим, что именно подлежало бы смерти, несмотря даже на отделение Луны), если бы не выступило явление Христа. Если отделение Луны сделало возможной внутреннюю душевную жизнь, то новое побуждение этой внутренней душевной жизни пришло опять обратно от Солнца через сошедшего от Солнца Христа. Если бы Христос не пришел на Землю, тогда то, что Он принес с собой, осталось бы продуктом смерти, мумией.

Что представляется ясновидящему, когда он смотрит на время, предшествовавшее явлению Христа, когда он созерцает саму Землю? Ему представляется тогда нечто совершенно особенное. Когда взор, становясь все более и более ясновидящим, обращается назад, на прошлое, тогда исчезает внешний облик Земли, являющийся для физических чувств, — облик Майи, и на месте его выступает нечто, допускающее сравнение с формой человека, но только с формой, с обликом человека. Для ясновидящего взора Земля — я с особенным ударением говорю, — Земля превращается из внешнего образа Майи в земной образ человека, крестообразно распростершего руки и являющегося тогда в этом образе, без сомнения, мужско-женским. Ясновидящий видит Землю в то время, которое предшествует явлению Христа, как крестообразную форму, и именно как форму человека (духовно). Здесь нам вспоминаются удивительные слова Платона, который дал их из глубины мистерий: мировая душа распята на кресте мирового тела. Это есть не что иное, как изображение явления, предстающего в Акаша-Хронике перед взором ясновидящего. Это явление изменилось в то мгновение, когда Христос умер на кресте. Из простой формы оно стало жизнью, оно стало живым. Для времени прежде Христа, Земля представляется ясновидящему взору как эта форма. Для христианских времен она является как бы оживленной Принципом Христа. Следовательно, когда в Землю вошел принцип Христа, совершилось нечто подобное, как при отделении Луны. Вошло в жизнь то, что иначе осталось бы только формой. На явление Христа, при правильном рассмотрении, указывают все древние времена. Подобно тому как современный человек указывает назад на Христа, как на Существо, в определенный момент вступившее в человеческое развитие, так посвященные дохристианского времени указывали всегда, что Христос придет, показывали то, что говорило о Христе, что предвозвещало о Нем. Ничто не предвозвещало Христа с большей силой, чем величественное явление, открывавшееся ясновидящему взору в то время, когда Земля исчезала в своей физической форме, и он созерцал ясновидяще мировую душу, распятую на кресте мирового тела. В седые времена индийской древности, мудрецы Индии рассказывали о том, что они видели сами. Они придали этому соответствующую форму, как рассказывалось тогда в те времена. Мудрецы старой Индии говорили, что в то мгновенье, когда открывался их ясновидящий взор, они видели глубоко, глубоко под земными горами, близ центра Земли, крест с висящим на нем двуполым мужско-женским человеком, на правой стороне которого был начертан символ Солнца, на левой — символ Луны, а на остальном теле континенты, отдельные моря и образования земной суши. Таково было ясновидящее видение, переживаемое мудрецами старой Индии, видение того образа, который ожидал нашей Земли, чтобы быть оживленным Принципом Христа. И своим указанием на это важнейшее пророческое явление, говорившее о явлении Христа, мудрецы старой Индии доказали, что, когда они смотрели более глубоко, они могли сказать: Христос придет, ибо существует то, что указывает на НЕГО. Поэтому древнейшая мудрость там, где она восходит в высшие области, есть пророчество. Она видит нечто, что придет в грядущем. В грядущем все есть воздействие настоящего. И все, что некогда произойдет в грядущем, уже открывает свое бытие ясновидящему взору. Не внешним, не абстрактным образом открылось явление Христа, оно открылось ясновидящему взору тем, что была дана форма жизни Христа, которая в определенный момент связывалась с жизнью Земли, была заранее форма, образ мировой души, распятой на кресте мирового тела.